Путь к золотому дракону - Страница 40

Княжной быть все-таки хорошо — мне помогли взобраться в седло и долго сетовали, что нигде не сумели сыскать дамского седла. Но красная юбка, расшитая цветными шнурками, оказалась достаточно широкой — длины, правда, это ей не прибавило, и все желающие могли полюбоваться тем, что просматривалось между подолом и шнурованными ботинками. Просматривалось немногое. Да и наличие рядом Сигурда, мрачного до невозможности, действовало на зрителей весьма отрезвляюще. Оборотень еще не отошел от эстетического шока, полученного накануне, и с ним лучше было не связываться.

Вообще-то я неплохо ездила верхом — ромское детство, знаете ли, — но с тех пор прошло немало лет. Говорят, это умение не из тех, которые забываются, но накануне я все едино побаивалась, что одним махом разрушу всю легенду. Утром, однако, мне было не до глупых страхов. Да и лошадка попалась действительно очень смирная.

С полчасика покачавшись в седле, я пришла к выводу, что ничуть не забыла прежних навыков, после чего с чистой совестью сперва задремала, а потом и заснула. Обоз едва тащился (естественно, по меркам всадника), и я подозревала, что высокородной девице все едино не дадут свалиться с коня. Кто-нибудь да поймает.

Проснувшись, я первым делом глянула на небо. Его сплошь затягивали неровные светлые облака, но солнце — пятно слепящего света — стояло уже довольно высоко. Подкузьминки остались далеко позади, по левую руку тянулись возделанные поля, а по правую хмуро стояли вековые дубы и вязы.

Сигурд ехал рядом со мной, практически стремя в стремя. Эгмонта не было видно, но едва я начала оглядываться, как маг подъехал со стороны леса.

— Проснулась? — быстро сказал он по-подгиньски. — Ничего не чувствуешь?

Я напряглась, прислушиваясь не то к себе, не то к окружающим, но ничего интересного не уловила — разве что два охранника лениво обсуждали преимущества фламберга перед обычным мечом, разумеется, если это твой фламберг.

— Ничего… Что не так?

— Все в порядке, панна, — чуть поклонился Рихтер.

Я приподняла правую бровь, старательно копируя декана алхимичек, и тут же поняла, чем вызван именно такой ответ. К нам подъехал гном на высоком пони — помнится, еще один родич Снорри и по совместительству владелец обоза.

— Может, княжне чего надобно? — для порядка осведомился он.

Я прекрасно понимала, что ничего особенного княжне лучше не желать — все едино денег не хватит, — и потому, тихонько вздохнув, устремила взгляд за горизонт.

— Ясновельможная панна спрашивает: долог ли будет путь? — правильно расшифровал это Сигурд.

Гном чуть пожал плечами:

— Вестимое дело, от Подкузьминска до Листвяг полтора суток пути.

— Podkuzminsk? — заинтересовалась ясновельможная. — Chcia powiedzieé, Podkuzminki?

Эгмонт начал было переводить, но гном прекрасно понял и в оригинале.

— Как ее зовут, э? — быстро поинтересовался он, ткнув Сигурда в бок.

— Панна Ядвига, — почти молниеносно ответил Эгмонт.

— Панна Ядвига… э-э…

— Просто панна Ядвига, — с нажимом повторил Эгмонт. — Ее отец слишком богат и известен, чтобы лишний раз попусту повторять его имя.

Гном посмотрел на меня с возросшим уважением. Сдается мне, еще до того, как солнце пойдет на закат, Эгмонту придется не раз повторить нашу легенду перед любопытствующими.

— Тут такое дело, панна Ядвига, — солидно начал купец. Эгмонт совершенно серьезно повторил то же самое по-подгиньски. — Той же весной, как Рукопись-то наша обретена была, народ задумался: как же так, великий князь у нас жил… твоему, панна, батюшке он, часом, не сродник?

— Э-э… — сказала панна, выслушав синхронный перевод.

— Вполне возможно, — перевел Рихтер. За последние сутки его подгиньский сделался на порядок лучше.

Родственники князья были или нет, а история оказалась совсем проста. Едва успев отыскать рукопись, разобраться в древних письменах да рассмотреть как следует каждую из картинок, подкузьминский народ решил, что невместно великому князю происходить из каких-то там Подкузьминок. В свете вновь обретенных знаний становилось совершенно необходимым переименовать вторую столицу лыкоморского государства… ну, хотя бы в Подкузьминск. Предлагались и другие варианты: Кузьминск, Кузьмищи, Кузьмовцы или — на худой конец — Великие Подкузьмовники. Неизвестно, чем бы закончились словесные баталии между сторонниками каждой версии, но жизнь в очередной раз оказалась мудрее. Деды, коих в каждой уважающей себя семье имелось достаточно, заявили в один голос, что не потерпят такого измывательства над памятью предков. Они сами, их отцы, деды и прадеды жили и умирали в Подкузьминках, а если кто уж и родного пепелища стыдится, так позор ему!

После недолгого размышления и длительных переговоров стороны пришли к соглашению. Историческая часть города, где, по странному стечению обстоятельств, и располагались предместья (читай: деревня) сохранила исконное название Подкузьминки. Центр — с площадью, беломраморным князюшкой и двумя строительными площадками — стал именоваться, как и подобает городу: Подкузьминск.

Ехать с обозом оказалось долго, зато удобно. Нагруженные телеги тяжело тряслись по знаменитым лыкоморским дорогам, лошади шли шагом, а я покачивалась в седле. Доставшаяся мне кобыла — звали ее Соломкой — оказалась спокойной и донельзя меланхоличной. На привалах она щипала траву с трагическим видом королевы, изгнанной из дворца и только таким презренным образом спасающейся от голода.

Уже к полудню я поняла, что детский опыт — дело, бесспорно, хорошее, но практиковаться в верховой езде нужно значительно чаще. Мне повезло с лошадью, но все едино я отбила об седло все, что только можно отбить, и вдобавок стерла ноги. Очень печально было осознавать, что дома, в Академии, у меня осталось аж четыре флакона с заживляющей мазью.